На днях, на сайте "НАРОДНАЯ правда" журналистом В. Тригубом была
опубликована статья "Слідами золота Західної України. Славутський скарб"
http://narodna.pravda.com.ua/history/525a750c21cfb/
И в ней
имелась вот такая информация: "На виставку "Пам'ять землі" Музею
плакатів України,що розгорнута у Сучасному селі Нацмузею у Пирогові,
член редколегії журналу, директор НВФ "Танаїс" Василь Панасенко, приніс
пару іржавих наручників. Їх знайшли цілу купу, ретельно закопаних
поблизу міста Славута Хмельницької області. Дали коротке повідомлення на
кількох сайтах. І почалося... (в смысле стали поисковиками и историками
выдвигаться различные версии о спрятанных кладах – ценности Госбанка
СССР, документах НКВД, прочие...).
И
чтобы объективно разобраться в этой запутанной истории, нам с вами
уважаемый читатель и в первую очередь моя статья адресована всем тем
поисковика, что интересуются историей ВОВ (обследуют места боев, находят
остатки непогребенных советских солдат и организуют их перезахоронение с
воинскими почестями) надо просто посмотреть, как же развивались события
в районе г. Славута (тогда еще входившего в Каменец-Подольскую область
ныне не существующую) с 21 июня по 1 июля 1941 года.
И военные историки установили, что расположение воинских частей РККА по состоянию на 21.06.41 г. в г. Славуте
Там
были размещены 20 тд а рядом г. Шепетовка 14 кд. Обе части входили в 5
мк командование которого вместе с 35 тд и 35 мд находилось в г. Новоград
Волынске. Позже в казармах 20 тд немцами был размещён лагерь для
содержания раненных советских солдат и штатлаг "Славута"
А уже 22
июня началась немецко-советская война 1941-1945 годов. И события первых
месяцев этой войны прошли под подавляющим превосходством немецкой
армии.
22 июня 1941 г., после прорыва на стыке 5-й генерала М. И.
Потапова и 6-й армий И. Н. Музыченко 1-я танковая группа Клейста
выдвинулась в направлении на Радехов и Берестечко. К 24 июня она выходит
к реке Стырь.
Оборону на реке занимает выдвинувшаяся 131-я
моторизованная дивизия 9-го мехкорпуса генерала Рокоссовского. На
рассвете 24 июня 24-й танковый полк 20-й танковой дивизии полковника
Катукова из состава 9-го мехкорпуса с ходу атаковал части 13-й немецкой
танковой дивизии, захватив около 300 пленных. В течение дня сама дивизия
потеряла 33 танка БТ.
На Радзехов выдвинулся 15-й мехкорпус
Карпезо без 212-й мотострелковой дивизии, оставленной в Бродах. В ходе
столкновений с 11-й танковой дивизией, от воздействия авиации и от
технических неисправностей часть танков мехкорпуса была потеряна.
Частями
было доложено об уничтожении 20 танков и бронемашин и 16
противотанковых орудий немцев. 19-й мехкорпус генерал-майора Фекленко с
вечера 22 июня выдвигался к границе, выйдя передовыми частями вечером 24
июня на реку Икву в районе Млынова. Передовая рота 40-й танковой
дивизии атаковала переправу немецкой 13-й танковой дивизии. 43-я
танковая дивизия мехкорпуса подходила в район Ровно, подвергаясь атакам с
воздуха.
Предложение начальника штаба Юго-Западного фронта
генерала М. А. Пуркаева – отвести войска и создать сплошную линию
обороны, привести части в порядок, а после контратаковать – было
овергнуто, и под давлением представителя Ставки ГК – Г. К. Жукова было
принято решение нанести контрудар по немецкой группировке силами всех
мехкорпусов и трёх стрелковых корпусов фронтового подчинения – 31-м,
36-м и 37-м.
В реальности указанные части находились в процессе
выдвижения к фронту и вступали в бой по мере прибытия без взаимной
координации. Некоторые части в контрударе участия так и не приняли.
Целью контрудара мехкорпусов Юго-Западного фронта был разгром 1-й
танковой группы Э. фон Клейста. По войскам 1-й тгр и 6-й армии наносили
контрудары 9-й и 19-й мехкорпуса с севера, 8-й и 15-й мехкорпуса с юга,
вступив во встречное танковое сражение с 9-й, 11-й, 14-й и 16-й
танковыми дивизиями немцев.
В Директиве НКО СССР от 22.06.1941 N3, завизированной Жуковым, значилось:
"г)
Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая границу с Венгрией,
концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6А, не
менее пяти мехкорпусов и всей авиации фронта, окружить и уничтожить
группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский,
Крыстынополь, к исходу 26.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить
себя с краковского направления."
24 июня 19-я танковая и 215-я
мотострелковая дивизии 22-го мехкорпуса перешли в наступление к северу
от шоссе Владимир-Волынский -Луцк с рубежа Войница – Богуславская.
Атака
оказалась неудачной, лёгкие танки дивизии напоролись на выдвинутые
немцами противотанковые орудия. Корпус потерял более 50 % танков и начал
разрозненно отходить в район Рожище. Сюда же отошла и 1-я
противотанковая артбригада Москаленко, успешно оборонявшая шоссе, но
оказавшаяся из-за отхода отрезанной от основных сил. 41-я танковая
дивизия 22-го мк не участвовала в контрударе.
Со стороны Луцка и
Дубно нанеся с утра 25 июня удар по левому флангу 1-й танковой группы
9-й мехкорпус Рокоссовского и 19-й мехкорпус генерала Н. В. Фекленко
отбросили части 3-го моторизованного корпуса немцев на юго-запад от
Ровно. 43-я танковая дивизия 19-го мехкорпуса силами 79 танков 86-го
танкового полка прорвала оборонительные позиции заслонов немецкой 11-й
танковой дивизии и к 6 часам вечера ворвались на окраину Дубно, выйдя к
реке Икве.
Из-за
отступления на левом фланге дивизии 36-го стрелкового корпуса, а на
правом 40-й танковой дивизии оба фланга оказались незащищёнными и части
43-й танковой дивизии по приказу командира корпуса начали отход от Дубно
в район западнее Ровно.
Немецкая 11-я танковая дивизия,
поддержанная левым флангом 16-й танковой дивизии в это время вышла к
Острогу, продвинувшись в глубокий тыл советских войск.
С юга, из
района Броды, на Радехов и Берестечко наступал 15-й мехкорпус генерала
И. И. Карпезо с задачей разгромить противника и соединиться с частями
124-й и 87-й стрелковых дивизий, окруженных в районе Войницы и Милятина.
37-я
танковая дивизия мехкорпуса во второй половине дня 25 июня форсировала
реку Радоставка и продвинулась вперед. 10-я танковая дивизия столкнулась
противотанковой обороной и вынуждена была отойти. Соединения корпуса
подверглись массированному налёту немецкой авиации, во время которого
был тяжело ранен командующий генерал-майор Карпезо.
Позиции
корпуса начали охватывать с флангов немецкие пехотные части. 8-й
мехкорпус генералаД. И. Рябышева совершив с начала войны 500
километровый марш и оставив на дороге от поломок и ударов авиации до
половины танков и часть артиллерии, к вечеру 25 июня начал
сосредотачиваться в районе Буска, юго-западнее Бродов.
С утра 26
июня мехкорпус вошёл в Броды с дальнейшей задачей наступать на Дубно.
Разведка корпуса обнаружила немецкую оборону на реке Иква и на реке
Сытенька, а также части 212-й моторизованной дивизии 15-го мехкорпуса,
накануне выдвинутой из Бродов.
Утром 26 июня 12-я танковая
дивизия генерал-майора Мишанина преодолела реку Слоновку и восстановив
мост атаковала и к 16 часам захватила город Лешнев.
На правом
фланге 34-я танковая дивизия полковника И. В. Васильева разгромила
вражескую колонну взяв около 200 пленных и захватив 4 танка. К исходу
дня дивизии 8-го мехкорпуса продвинулись в направлении Брестечко на 8-15
км, потеснив части 57-й пехотной и 16-й танковых дивизий противника,
отошедших и закрепившихся за рекой Пляшевка.
Осознав угрозу
правому флангу 48-го моторизованного корпуса, немцы перебросили в этот
район 16-ю моторизованную дивизию, 670-й противотанковый батальон и
батарею 88-мм орудий. К вечеру противник уже пытался контратаковать
части мехкорпуса.
В ночь на 27 июня мехкорпус получил приказ выйти из боя и начать сосредоточение за 37-м ск.
Командующий
5-й армией генерал-майор М. И. Потапов по распоряжению Военного совета
Юго-Западного фронта принял решение с утра 27 июня начать наступление
9-го и 19-го мехкорпусов на левый фланг немецкой группировки между
Луцком и Ровно по сходящимся направлениям на Млынов и 36-го стрелкового
корпуса на Дубно.
Части 15-го мехкорпуса должны были выйти к
Берестечко и повернуть на Дубно. За ночь 26-27 июня немцы переправили
через реку Икву пехотные части и сосредоточили против 9-го мехкорпуса
13-ю танковую, 25-ю моторизованную, 11-ю пехотную и части 14 танковой
дивизии.
Обнаружив перед собой свежие части, Рокоссовский
запланированное наступление не начал, сразу сообщив в штаб, что атака не
удалась. Против правого фланга корпуса под Луцком начали наступление
298-я и 299-я пехотные дивизии немцев при поддержке танков 14-й танковой
дивизии.
На данное направление пришлось перебросить советскую 20-ю танковую дивизию, что стабилизировало положение до первых чисел июля.
(А как помнит читатель именно эта воинская часть была дислоцирована районе г. Славуты.)
19-й мехкорпус Фекленко в наступление перейти также не смог.
Более
того, под ударами немецких 11-й и 13-й танковых дивизий он отошёл на
Ровно, а затем на Гощу. При отступлении и под ударами авиации была
потеряна часть танков, автомашин и орудий мехкорпуса.
36-й стрелковый корпус был небоеспособен и не имел единого руководства, поэтому в атаку перейти также не смог.
С
южного направления предполагалась организация наступления на Дубно 8-го
и 15-го мехкорпусов с 8-й танковой дивизией 4-го мехкорпуса.
В 2
часа дня 27 июня перейти в наступление смогли только наспех
организованные сводные отряды 24-го танкового полка подполковника
Волкова и 34-й танковой дивизии под командованием бригадного комиссара
Н. К. Попеля. Остальные части дивизии к этому времени только
перебрасывались на новое направление.
Удар на направлении Дубно
стал для немцев неожиданным, и смяв оборонительные заслоны, группа
Попеля к вечеру вошла на окраину Дубно, захватив тыловые запасы 11-й
танковой дивизии и несколько десятков неповрежденных танков.
За
ночь немцы перебросили к месту прорыва части 16-й моторизованной, 75-й и
111-й пехотных дивизий и закрыли брешь прервав пути снабжения группы
Попеля.
Попытки подошедших частей 8-го мехкорпуса пробить новую
брешь в обороне не удались и под ударами авиации, артиллерии и
превосходящих сил противника ему пришлось перейти к обороне.
На
левом фланге, прорвав оборону 212-й моторизованной дивизии 15-го
мехкорпуса, около 40 немецких танков вышли к штабу 12-й танковой
дивизии.
Командир дивизии генерал-майор Т. А. Мишанин отправил им
навстречу резерв – 6 танков КВ и 4 Т-34, которым удалось остановить
прорыв не понеся при этом потерь, немецкие танковые пушки их броню
пробить не смогли.
Наступление 15-го мк оказалось неудачным.
Понеся большие потери от огня противотанковых орудий, его части
переправиться через реку Островку не смогли и оказались отброшенными на
исходные позиции по реке Радоставка.
29 июня 15 механизированному
корпусу было приказано смениться частями 37-го стрелкового корпуса и
отойти на Золочевские высоты в районе Бялы Камень-Сасув-Золочев-Ляцке.
Вопреки
приказу отход начался без смены частями 37-го ск и без уведомления
командира 8-го мк Рябышева, в связи с чем немецкие войска
беспрепятственно обошли фланг 8-го мехкорпуса.
29 июня немцы заняли Буск и Броды, удерживаемые одним батальоном 212-й моторизованной дивизии.
На
правом фланге 8-го корпуса, не оказав сопротивления, отошли части 140-й
и 146-й стрелковых дивизий 36-го стрелкового корпуса и 14-й
кавалерийской дивизии.
Оказавшийся в окружении у противника 8-й мк сумел организованно отойти на рубеж Золочевских высот, прорвав немецкие заслоны.
И вот первая важная для нас информация!
"Отряд Попеля остался отрезанным в глубоком тылу противника, заняв круговую оборону в районе Дубно."
Оборона продолжалась до 2 июля, после чего, уничтожив оставшуюся технику, отряд начал пробиваться из окружения.
Пройдя
по тылам более 200 км группа Поппеля и присоединившиеся к ней части
124-й стрелковой дивизии 5-й армии вышли в расположение 15-го
стрелкового корпуса 5-й армии."
И выход "группы Поппеля" как
раз и происходил по маршруту Дубно-Острог-Славута-Шепетовка и далее на
Новоград -Волынск и Житомир!
Сам Н. Попель выжил в этой войне дослужился до генеральских чиной и даже стал Героем Светского Союза.
После
войны написал несколько мемуаров. В частности описал и свой выход из
окружения в 1941 г. (Издание: Попель Н.К. В тяжкую пору. – М.-СПб.:
Terra Fantastica, 2001. (Полный текст книги находится тут
-http://militera.lib.ru/memo/russian/popel1/index.html)
А я в
целях экономии места для статьи, буду цитировать только маршрут движения
и описывать те места где описаны стоянки отрядов Попеля.
И что особенно важно для поисковиков – места где отступающими войсками укрывалось военное имущество и др. ценности.
Так сказать, небольшая подсказка для планирования ими будущих поисковых операций!
Вот первый отрывок.
В
нем Попель описывает как его разбитая "группа" после неудачного штурма
Дубно сконцентрировалась на в ближайших окрестностях города!
1
"Всю ночь просидел я на крутолобом валуне, невесть, как и невесть когда скатившемся на дно оврага.
Тепло,
которое камень скопил за день, уже забрал прохладный вечерний воздух.
Теперь камень отдавал мне свой холод. Озноб бил так, что у меня не
попадал зуб на зуб.
Понимал: стоит лечь на осоку, и сразу же забудешься. Хорошо было бы ходить. Но ходить я не мог.
То
ли сказывалась контузия, то ли ушиб где ногу. Ничего не испытывал, пока
не опустился на валун. А сел и почувствовал, что правая нога не
действует, не подчиняется.
Так и сидел я, опираясь на палку, заставляя себя сосредоточиться и слушать.
Кто-то бормотал во сне, стонали раненые, часовые перебрасывались короткими фразами. То и дело доносится:
- Кто идет?
- Свои.
- Кто свои?...
Это прибывают к нам все новые и новые люди из лесу. Их подводят ко мне. Задаю каждому два-три вопроса и приказываю: отдыхайте.
Лиц
не разглядишь. Но по голосам ясно: измученные, едва передвигающие ноги
бойцы довольны – нашли своих! Им сейчас не важно, что "свои" не имеют ни
боеприпасов, ни продовольствия, ни перевязочных средств, ни связи. Они –
среди своих, и это им сегодня дороже всего на свете.
Единственная
наша сила – армейский коллектив. Сохранится он – мы еще на что-нибудь
годимся, развалится – всем нам конец. Любой ценой, любыми мерами
сколотить из остатков подразделений боевую единицу, повинующуюся
приказу.
Об этом-то и думаю я всю ночь...
Когда начинает
светать (а светает в овраге медленно, неуверенно), возвращаются бойцы,
которые ходили в разведку, собирали оружие, разыскивали раненых и
блуждающих по лесу.
Растут горы оружия, нашего и немецкого. Одних только танковых пулеметов больше полусотни...
А из леса все подходят и подходят те, что отбились вчера. Слышу, как на окрик часового отвечает знакомый голос:
- Я – старший лейтенант Жердев. Спрашиваю у Жердева:
- Что вам известно о Волкове?
- Ничего, товарищ бригадный комиссар.
- А о полковнике Васильеве?
- Тоже ничего...
Сытник и Курепин подошли, когда уже совсем развиднелось. Облизывая языком почерневшие сухие губы, Сытник рассказывает:
-
Бачил, как КВ полковника Васильева и полкового комиссара Немцова
вырвался вперед, как его окружили фашисты. Может, двадцать танков,
может, двадцать пять. Что дальше?... Сам тут оказался подбитый.
Говорил
мне один сержант, будто КВ то ли в яму какую, то ли в погреб
провалился. Боюсь, правда. Если танк застрял, им спасения не було...
Почти каждый из прибывших о ком-нибудь докладывал: погиб.
Погиб...
погиб... погиб... Это слово бьется в мозгу, сковывает волю, силы...
Васильев, Немцев, Новиков... Возможно, и все мы уже приговорены, лишь
ждем своего часа.
Что стоит окружить овраг и передушить нас всех, как слепых котят...
Но разве мы беспомощные котята? Не от наших ли рук загорелись десятки фашистских танков и легли в землю сотни гитлеровцев!
В
голову могут приходить всякие мысли, даже самые мрачные и безнадежные.
Но об этом никто не должен знать и сам я не смею поддаваться их
отупляющему дурману. Мы не котята, мы – люди, советские люди.
Главное, чтобы день, который занимается, не прошел понапрасну, чтобы каждый почувствовал: он несет службу.
Усилили охранение, у дороги на Белогрудку встал замаскированный танк.
(Первый ориентир для поисков в поисках "оврага" Н.Попепеля – дорога на Белогрудку!
"Внизу,
в овраге, началась работа. Прежде всего сделать волокуши, носилки,
свить веревки. Все это из того, что предоставила в наше распоряжение
природа.
Надо разбить людей на взводы и роты. Положение у нас
особое, исключительное, и я решаю: пусть в ротах будут не политруки, а
комиссары.
Ими становятся Белевитнев, Сеник, Глуховский.
Комиссаром одного из батальонов назначаю строевого командира Корнеева.
Он в последнем бою действовал в качестве политрука.
Самые физически сильные и выносливые бойцы образуют взвод носильщиков.
В нее входят местные советские и партийные работники, прокурор Смирнов.
Помощник Зиборова – один из секретарей здешнего районного комитета партии. Разведкой ведает Оксен."
Этот
отрывок показывает, что в группе Попеля были не только советские
солдаты, но и не успевшие эвакуироваться местные партийные и советские
работники!
И тут я прерву цитирования мемуров Поппеля чтобы
рассказать читателю немного правды о военном Дубно июня 1941 г. и почему
туда так рвалась РККА!!!
"23 – 25 июня 1941 года Дубно стало ареной боёв Красной армии против частей вермахта.
При
отступлении из города 24 июня 1941 в 20.00 в НКВД расстреляло около 600
узников в городской тюрьме, преимущественно украинцев, этнических
немцев.
24 июня 1941 года в 22.30 работники советских органов и
органов НКВД покинули Дубно, но часть из них той же ночью 25 июня
возвратились. 1
1 танковая дивизия 48 танкового корпуса 1 танковой группы Вермахта 25 июня 1941 вошла в Дубно со стороны Млынова.
Работники НКВД попали в окружение и часть из них были убиты на Луцком повороте.
25 июня в 15.10 Дубно заняли части немецкой армии.
Отдельным
управлением при 48 танковому корпусе 30 июня были расстреляны возле
западной стены городской тюрьмы НКВД N2 работники советских и партийных
органов и органов НКВД, также причастные к репрессиям против местного
населения и к расстрелу узников в тюрьме[
. И вот самое важное!
"Солдатами
Вермахта в замке были обнаружены советские карты немецкого Рейха и
документы, свидетельствующие о подготовке нападения СССР на Германию"!!!
Ну а Н.Поппель продолжает в мемуарах зомбируя читателя, гнуть партийную линию:
"Чувствую, что нужно провести партийное собрание. Перед тем, как объявить о нем, опираясь на палку, обошел весь овраг.
На
ветках, плащ-палатках, брезентах лежали раненые. Среди них сновали в
некогда белых халатах врач Калинин и два фельдшера – весь наш
медперсонал.
Некоторые бойцы спали. Другие чистили только что
полученное оружие. В конце оврага копали колодец. С водой – плохо.
Болотце почти пересохло. Кое-где между кочками остались лужи с протухшей
водой. По совету Калинина запретили пользоваться этой болотной жижей.
Только дизентерии нам не хватало.
Шевченко и Коровкин вернулись из разведки.
- Как дела у Птычи?
- По дороге сплошные колонны. Нет им конца-краю...
На открытом партийном собрании я информировал людей о результатах боя и нашем положении.
Мы
выполнили приказ фронта – взяли Дубно, держали его шесть дней, пока не
получили новый приказ – разгромить танковую группировку. Он тоже
выполнен. Нами уничтожено вражеских танков в два-три раза больше, чем
потеряно самими. Значит, нам под силу трудные приказы. Мы можем бить
врага и будем его бить. Ближайшая наша задача – выйти из тактического
окружения.
Выступали Петров, Харченко, Сытник, другие товарищи.
Говорили о том, что мы останемся боевой частью и обязательно пробьемся к
своим.
Но во многих вопросах, которые задавались выступавшими,
звучали растерянность, недоумение. Как без пушек пойдем против танков?
Что будем есть? Где наши?
Надо было прямо отвечать на все вопросы, кроме одного:
- Когда начнем выходить?
С Оксеном и Сытником мы решили, что задача должна доводиться до всех не более чем на день.
Меня удивило, что на собрании не выступил заместитель Васильева по строевой части, бывалый командир, подполковник Боженко.
Слово таких людей, как Боженко, было сейчас особенно весомым. Однако подполковник отмолчался.
Молчал и Курепин. Но к нему не могло быть претензий. Он пришел тяжело контуженный и за целый день не сказал и трех слов.
Кто-то
из выступавших посоветовал все личные запасы продовольствия сдать в
общий котел, а сахар разделить между ранеными. Как только кончилось
собрание, я сделал это предложение приказом.
Не поручусь, что из
тысячи примерно человек не нашлось ни одного, кто бы оставил в кармане
пару сухарей. Но, так или иначе, мы имели возможность этой ночью каждому
раненому выдать по кусочку сахара...
Секретарем парторганизации
стал политотделец из дивизии Васильева старший политрук Харченко. До
вчерашнего дня он возглавлял штабную парторганизацию. У меня сложилось о
нем мнение, как о работнике сметливом, деятельном, храбром. Он отлично
держался в бою и, по моим наблюдениям, был одним из тех, кого опасность
не подавляет, а, наоборот, электризует.
За день, проведенный в
глухом овраге, многое открылось в людях. Одни покорно поддавались
апатии, другие тщетно пытались ее преодолеть, третьи все-таки побеждали
ее, а к четвертым она и сама словно бы не решалась подступить.
Десятки
красноармейцев и командиров сутки назад, перед боем, подали заявления в
партию. Из их числа в овраге находилось двадцать шесть человек. Раненых
принесли на носилках.
Прием в партию был вторым вопросом нашего собрания.
Весь
день немцы наугад слали в лес снаряды. Время от времени пролетали
самолеты, также наугад выпускавшие пулеметные очереди и бросавшие бомбы.
Противник не знал точное место нашего нахождения. Но, как видно,
предполагал, что разрозненные группы русских прячутся в чаще.
В
разгар собрания случайно брошенная бомба угодила неподалеку, в болотце.
Фонтан грязи достиг верхушек деревьев. Не пострадал ни один человек. Но
это был удар по нервам. Раздались крики: "Добивают!", "Конец!". Особенно
разволновались раненые.
Пришлось прервать собрание и навести порядок.
Закончилось
собрание принятием клятвы на верность партии, Родине. Мысль о клятве
зародилась у меня еще ночью, когда сидел на холодном валуне. Но я не
успел заранее подготовить текст. Пришлось импровизировать. Коммунисты
стоя повторяли за мной:
- Клянусь партии, народу, Родине до конца
быть верным Ленинскому знамени... Никогда, ни при каких обстоятельствах
не проявлять трусость, не поддаваться панике, не бросать товарищей,
даже под пытками не разглашать военную тайну... Клянусь свято выполнять
свой долг коммуниста, гражданина, воина... Клянусь мстить за смерть и
муки соотечественников, за поругание родной земли...
Овраг служил нам пристанищем более двух суток.
Мы
не спешили покинуть его. Надо было побольше выведать о противнике, о
двигавшихся на восток вражеских частях, разведать возможный маршрут,
полазить по лесу в поисках раненых и заблудившихся.
По сведениям разведки, в Дубно проследовал большой штаб. Захваченный ночью на шоссе мотоциклист сказал, что это штаб Клейста.
В Птыче разведчики похитили часового с черной нарукавной повязкой, на которой был вышит белый череп и перекрещенные кости.
(Второй ориентир для поиска "оврага Попеля" деревня Притча)
Солдат
не сразу стал отвечать, но в конце концов признался: он из охранной
дивизии СС, ей поручено очистить леса от остатков русских. Этим дивизия и
займется, как только подойдут все части.
Примерно в 16 часов на
второй день пребывания в овраге из Белогрудки по лесной дороге вышли
пять легких танков. Скорее всего, разведка. Машины наскочили на нашу
танковую засаду и были расстреляны с короткой дистанции.
Не
однажды за эти дни я разговаривал со стариком-чехом. Он держался все так
же спокойно, с крестьянским достоинством, называл меня "товарищем
командиром", просил отпустить на розыски жены.
За старухой его не
пустили, а ночью попросили принести в бутылках хорошей воды для
раненых. Старик до рассвета успел три раза сходить за водой. В следующую
ночь взял с собой нескольких бойцов, раздобыл ведра.
После этого
я стал относиться к старику с еще большим доверием и, наконец, спросил
его, какой дорогой отряду лучше всего уйти из лесу.
Чех задумался.
- Выхода всем отсюда нет. Если бы сто человек, а то тысяча, не меньше...
Прямота и откровенность пожилого чеха подкупали меня.
- Подумайте, отец, надежда только на вас. Не найдете нам дорогу – пропадем здесь... [201]
-
Верно, пропадете. Я тоже так понимаю. Сам все думаю, куда вы уходить
станете, ведь поле кругом и хутора. А на хуторах люди разные живут... Но
ничего не поделаешь. Уходить вам надо... И уходить опасно, и оставаться
нельзя.
Это было точное заключение. Старик видел и понимал все.
- Ладно, попробую, – решил он наконец. – Пусть кто-нибудь из ваших со мной пойдет.
Сытник
и Оксен дважды проверили маршрут, который предложил чех: километра три
по оврагу, потом – открытое поле, высокая рожь. Другого пути не было.
Наступил день сборов. Танки выведены из строя. Часть документов уничтожена, часть вместе с сейфами зарыта в землю".
А это вот то, что составит предмет будущих поисков "военных трофеев и кладов"!
Теперь займемся пребыванием "группы Поппеля" в районе г. Славуты. И вот что он сам по этому вопросу написал в своих мемуарах.
5
"Нас манила к себе Славута. Там останавливались эшелоны, прибывающие из Ровно. Наши разведчики уже наведывались на станцию.
Петров давно просился на "дело". Решили: быть по сему.
Две
пушки лесом в темноте подкатили к станции. Немцы были так уверены в
своей силе и безнаказанности, что не особенно затрудняли себя
светомаскировкой. Кое-как задернуты шторы на окнах вагонов, и ладно. По
светящимся щелям навели пушки.
Далеким эхом прогремел взрыв. Это
подрывники во главе с Шумячкиным, дождавшись сигнала, взорвали
железнодорожный мост северо-западнее Славуты.
Отходили под
прикрытием пулеметов и нашего единственного Т-26. Отход был труден.
Вражеская пехота атаковала с двух сторон: из Славуты, в которой стоял
большой гарнизон, и из деревни Перемышль, где, как мы установили,
обосновался штаб 98-й пехотной дивизии.
Появились раненые. Немцы
все наседали и наседали. Уверенные в своем численном превосходстве, они
отважились углубиться в лес, норовили зайти нам во фланг."
"Только к рассвету оторвались от противника, перевели дыхание.
Когда совсем стемнело, к Сытнику подбежал запыхавшийся сержант Андреев, который шел с разведкой.
- Товарищ майор, впереди, в лесу, костры. Много костров!
Сытник поворачивается, и по колонне от роты к роте несется: "Стой! Стой! Приставить ногу!"
- Чьи же это костры?
- Непонятно, товарищ майор, на немцев не похоже. По колонне новая команда:
- Воентехника Гартмана к начальнику штаба.
- Берите людей, - приказывает Сытник Гартману, – выясните, кто там. Да побыстрее.
- Стоп, – вмешивается Петренко. – Сам пойду. Могу уже. Воентехник будет моим заместителем.
-Захватите пленного, - приказывает Сытник.- Без пленного не возвращайся.
.........
-
Исполняю обязанности командира гаубичного полка сто двадцать четвертой
стрелковой дивизии. А в полку том двадцать пять душ. Расчехвостили нас
на Икве у Вербы... Есть такое благословенное местечко.
- Это местечко нам тоже известно. Что все-таки осталось от дивизии? Кто командует?
-
Осталось негусто. Главным образом обозы. А за начальника у нас командир
четыреста шестого стрелкового полка полковник Новиков. С ним
батальонный комиссар Басаргин. Новиков сильно в ногу ранен, с повозки не
слезает.
- Веди к Новикову.
Нехотя поднимаются люди. Заработал мотор Т-26.
- Эка у вас, танк даже имеется, – заметил Сеченко. – Богато живете.
.........
Подошли
к группе командиров. Сеченко объяснил, кто мы такие. Навстречу поднялся
тонкий, стройный человек в гимнастерке, перекрещенной ремнями.
- Старший батальонный комиссар Басаргин. Слышали о вашем отряде, рады познакомиться... Не худо бы сообща действовать.
- Разумеется, не худо. Только надо прежде с товарищем Новиковым поговорить.
Новиков
с открытыми глазами лежал на телеге. Смотрел на звезды. Он был, видимо,
высокого роста, перевязанная нога, укрытая полушубком, торчала с
подводы. Не меняя позы, лишь скосив глаза, Новиков выслушал все, что ему
доложил Басаргин, потом тяжело повернулся на бок, поздоровался с нами.
Рука у Новикова жесткая, горячая.
- Каковы ваши планы? – поинтересовался я. Новиков коротко бросил:
- Через час форсирую Горынь у Барбаровки.
- Нельзя ли отложить форсирование часа на два?
- Нельзя.
- У нас в отряде люди двое суток ничего не ели. Не поможете ли продуктами?
- У самих ничего нет.
- Тогда дайте две-три лошади, кониной накормим.
- Лишних лошадей не имею.
- На нет и суда нет. Ознакомьте, пожалуйста, подробнее с планом форсирования.
- Начальник штаба, доложите бригадному комиссару. Новиков лег на спину, давая понять, что разговор окончен.
Подполковник,
начальник штаба, показал по десятиверстке место форсирования. Мне оно
не понравилось – совершенно открытое, рядом деревни, берега заболочены.
- Есть ли переправа? Где пойдет обоз?
-
Имеется небольшой мост. Неподалеку брод для повозок... Вернувшись в
отряд, мы обсудили положение. Отказываться от совместных действий лишь
потому, что полковник Новиков был не особенно учтив, нелепо. Есть
разведанная переправа. Грех ею не воспользоваться.
Сытник стал готовить к форсированию и наших людей.
.........
Утро
застало нас в том же лесу. Только южнее, в межозерье. У одного озера
отряд Новикова, у другого, которое называется Святым, - наш.
Форсировать Горынь не удалось. Когда до реки оставалось около двух
километров, немцы открыли огонь. Повозки пустились врассыпную. Раненые
лошади бились на поле. Крик, шум, неразбериха. А немцы кладут мину за
миной, мину за миной.
Озеро Святое-р.Горинь -это третий ориентир где искать военные трофеи поисковикам!
-
Надо давать отбой, – посоветовал я Новикову. Полковник, напружинившись,
сидит в повозке. Руками схватился за борта. Вздулись желваки на скулах,
лихорадочно блестят глаза. Ветер растрепал давно не стриженные светлые
волосы.
- Правильно советует бригадный комиссар, – присоединяется ко мне Басаргин. – Кроме потерь, ничего не добьемся.
Новиков словно не слышит. Подходит Петренко, с него ручьями стекает вода.
-
Был на том берегу. Там "Викинг". Взяли пленного. Но он помер. Противник
ждал форсирования у Барбаровки. Новиков вытягивается на повозке.
- Передайте, Басаргин, пусть отходят.
Потом поворачивается на бок и как бы оправдываясь:
- Разведка подвела. Не первый раз... Сукины сыны...
- Случается. У нас на Вилии не лучше было. Тоже сунулись и схлопотали по шее... Теперь Петренко берег прощупает.
Новиков молчит, не возражает.
Капитан
Шумячкин со своей группой развел костры там, где стоял отряд Новикова.
Пусть немцы думают, что все вернулись на место прежней стоянки.
Продовольственники
подобрали убитых лошадей. Кроме того, выясняется, что Петренко сумел
захватить не только пленного, но и машину с мукой. Несколько мешков
переправили через реку. Значит, сегодня будет еда...
Гитлеровцы
бомбят костры. Тяжелая артиллерия кладет вокруг них снаряды, а мы моемся
в Святом озере и прислушиваемся к далеким разрывам.
Мои отношения с Новиковым постепенно налаживались. Он болезненно переживал неудачу при форсировании.
- Нелегко с повозки командовать...
Отряды
сохранили самостоятельность. Продовольственники Новикова и наши
действуют врозь. Но штабы работают сообща, исподволь готовятся к
форсированию. Каждую ночь Петренко с Гартманом уходят на Горынь.
.........
Гитлеровцы
нас пока что оставили в покое. В отряде снова проводятся занятия,
политинформации, иной раз в какой-нибудь из рот устраиваем нечто вроде
вечера самодеятельности.
Отсиживаться в славутских лесах, на берегу Святого озера, не входило в наши планы.
Мы
стремились пробиться на восток. Однако форсировать здесь Горынь
невозможно. На схеме Сытника номерами полков помечены гитлеровские
гарнизоны вдоль всего правого берега к югу от Славуты.
Ну, а если форсировать реку за славутским изгибом в северном направлении, а уж потом повернуть на восток?
Тихой звездной ночью идут отряды по лесу. Ни огонька, ни слова. Только скрипят подводы. С Т-26 пришлось расстаться.
Это еще один объект для поиска в славутских лесах у о. Святое – Танк
Т-26!!! Сокрытый так. Очевидно для его лучшей сохранности сам танк, был
просто закопан в землю.
Я шагаю рядом с повозкой Новикова. Полковник нарушает молчание:
- Чего вы все пешком и пешком? Подсаживайтесь. Тем более хромаете...
Неслышно спускаемся к реке. Высоко подняв над головами камеры, по темной неподвижной воде идут кинооператоры.
Несколько
ночей назад нам никак не удавалось добраться до реки. А сейчас рота за
ротой форсирует Горынь – и ни звука, ни выстрела. Мокрые лошади
поднимаются на крутой берег и исчезают в темноте.
Вот, наконец, и арьергард. Неизменно замыкающая рота Карапетяна. Прощай, Горынь.
Но
в тот момент, когда последний боец, отжимая полы шинели, выскочил на
песок, где-то впереди одиноко прозвучал выстрел. И сразу же залились
автоматы, застучали пулеметы. Сытник и Басаргин, следовавшие с передовым
отрядом, наскочили на автоколонну противника. Завязался бой.
Небо
уже не бездонное, бархатное, каким было полчаса назад, а плоское,
серое, с тусклыми звездами. Ночь на исходе, кругом – открытая местность.
Где-то слева должен быть лес.
Передаю со связным Сытнику: прижимайтесь влево, уходите в лес.
Ездовой гонит повозку. Новиков при каждом толчке закусывает губу, стонет, не разжимая рта.
Ездовой оборачивается:
- Может, потише, товарищ полковник?
- Гони.
Тявкают
наши пушчонки, рвутся гранаты. Справа – то ли из Славуты, то ли из
деревни Перемышль, где по-прежнему стоит штаб пехотной дивизии, –
нарастающее тарахтение моторов.
Подходят транспортеры с пехотой. Ничего не скажешь, быстро сориентировались гитлеровцы.
Еще один ориентир- место последнего боя группы Поппеля под Славутой (переправа через р.Горень вблизи д. Перемышль!
Впереди
темным фонтаном взрывается мина. Лошадь на дыбы. Повозка набок. От
удара Новиков теряет сознание. Коровкин ловит лошадь. Укладываем
полковника.
Подползает Петренко:
- Славу богу, нашел. Нельзя в лес. Ни в коем разе. Танки там и артиллерия. Похоже на засаду.
- Стреляют?
- Пока молчат.
- Отчего же молчат? Если засада, самое время бить вспину.
Новиков, уже очнувшись, неожиданно вмешивается в разговор.
- Не может быть здесь засады. Что-то не так. Плохо разведали.
Петренко обижен. Ни слова не говоря, вместе с двумя разведчиками растворяется в предутреннем белесом мареве.
Пока немцы не видят нас, еще можно держаться. Но рассветет – и мы окажемся как на ладони у противника – расстреливай на выбор...
- Товарищ бригадный комиссар, товарищ комиссар... Снова Петренко.
- В чем дело?
- Не засада там. Валиева надо скорее. Там совсем другое.
Коровкин убегает на поиски Валиева. Я с Петренко, пригибаясь, быстро иду к обозначившемуся уже лесу.
В
нос ударяет сладковатый смрад. Делаем шагов десять. Перед нами в ярких,
пронизывающих лес лучах восходящего солнца недвижные глыбы немецких
танков.
Часть из них вырвалась на опушку и застыла, не дойдя считанных метров до 122-миллиметровых гаубиц.
Орудия
покорежены. Иные без колес, у других разворочены станины. Кругом, куда
ни обернешься, – трупы в полуистлевших гимнастерках.
Мертвое поле... Артиллеристы стояли насмерть... Не может быть, чтобы все гаубицы вышли из строя, не может быть!
Разведчики уже повернули одно орудие. Когда прибегает Валиев, две гаубицы готовы вести огонь прямой наводкой.
Цель отлично видна. Транспортеры и автомашины сгрудились на дороге.
Немцы ждали чего угодно. Только не гаубичного огня в упор.
Летят в воздух куски грузовиков. Дрожит земля. Стонет лес. Выстрел сливается с разрывом. Пылью и дымом подернулась дорога.
Валиев командует: "Отбой".
Я
останавливаюсь и вижу у себя в руках гаубичный снаряд. Не заметил, как
стал подносчиком. У соседнего орудия подносит снаряды Петренко, а за
наводчика начальник штаба из отряда Новикова – подполковник Козлов.
С дороги несется "Ура-а-а!". Впереди атакующих – в каждой руке по пистолету – Басаргин.
Мы бросаемся на помощь товарищам.
Но
нельзя увлекаться. Пока к гитлеровцам не подошло подкрепление из
Славуты, надо уйти подальше на север, в те края, которые на
десятиверстке Новикова залиты зеленой краской и покрыты тонкой голубой
штриховкой.
На военном языке это называется: лесисто-болотистая местность.
Как
магнитом, тянуло нас все время на восток. Но восточнее проходила дорога
Корец – Шепетовка, по которой день и ночь гудели машины. Здесь не
пробьешься.
- Путь нам один – на север, к Случи, – сказал молчавший на протяжении всего командирского совещания Новиков.
Никто ему не возразил. Возражать было нечего. Но и согласиться нелегко. На север – это в болота, в глухие леса.
И
вот опять мы прыгаем с кочки на кочку. Начались дожди. Вокруг на
десятки километров непролазные хляби. Кажется: преодолеем Случь и станет
легче.
Все время намечаешь себе какие-то рубежи, после которых
должно стать легче. Сколько их, этих рубежей, позади? А где оно,
облегчение?
Двигаемся по-над Случью. Что ни день – стычки,
перестрелки. Ночью налетаем на спящие гарнизоны, а к утру обратно в
болотную топь.
Рассчитывали передохнуть в лесах южнее Городницы.
Не удалось. Разведка установила, что в Городнице большой гарнизон.
Вдобавок гитлеровцы обнаружили нашу разведку, увязались за ней, открыли
огонь по площадям.
Весь день и всю ночь мы уходили от
преследования. В рассветный час вышли к небольшой лесной деревушке. На
обочине дороги, прижавшись к невысоким заборам, из-за которых свесились
зеленые кроны, стоят машины с парусиновыми тентами, танки и
транспортеры, покрытые для маскировки зелеными разводьями.
Куда податься? Спереди и сзади противник.
У Новикова жар. Он то приходит в себя, то забывается. Пересиливая слабость, полковник шепчет:
-
Надо форсировать Случь. На этом берегу нам места нет... Несколько суток
не спавший Петренко привел в штаб колхозного бригадира из Боголюбовки.
Бригадиру под тридцать, кандидат партии. Пожимает руку, смотрит в глаза.
- Павлюк, Сел. Закурил самосад.
- Мы своим помочь готовы. Говорите чем.
- Нужно переправить отряд на правый берег.
Павлюк
делает такую затяжку, что потрескивает крупно нарезанный табак,
вспыхивает голубым огоньком бумага., Штабные смотрят на бригадира.
Новиков, кряхтя, повернулся на бок.
- Был мост. Наши, как уходили, взорвали. Одни быки торчат.
- Тебя народ слушает? – спрашивает Новиков.
- Вроде бы слушает... Четвертый год, считай, хожу в бригадирах...
- Если дашь команду замостить мост?
- Не мастер я по мостам-то.
-
Мастера мы тебе пришлем. Бойцов две сотни выделим. Ты колхозников
обеспечь. Дело непростое. Узнают фашисты, твоя голова первая полетит, и
мы тут костьми ляжем...
- Такой разговор считай лишним... Перед уходом бригадир спросил у меня:
- Наши-то где сейчас воюют? Темные слухи ходят. Я пересказал последние сводки Совинформбюро.
- Это малость получше. Хотя тоже радоваться нечему.
Он махнул рукой.
Шумячкин
подвел бойцов поближе к селу. Замерли в кустах. Ждут. Впереди поле с
горохом. У людей вторые сутки ничего не было во рту. Особенно большая
потребность в зелени. Кажется, можешь съесть мешок сочного сладкого
гороха.
Шумячкин достал пистолет, положил рядом на пенек.
- Кто хоть шаг без команды сделает, пристрелю.
В
отряде не принят такой тон. Но сегодня – день исключительный. Обнаружь
нас немцы возле Боголюбовки, плакали планы форсирования. А на этом
берегу – прав Новиков – нет сейчас места для наших отрядов.
К
вечеру бригадир прислал белобрысого паренька лет пятнадцати. Шумячкин со
своими бойцами двинулся вперед. Место на окраине села заняла рота
Петрова. Она прикрывает строительство моста.
Ночь дождливая, ветреная. Луна то покажется, то снова скроется. Когда ее нет, спокойнее.
Колхозники разбирают сараи, заборы. Все бросают на быки. Бойцы крепят настил.
Чуть обозначился мост, рота Сытника с пулеметами и двумя пушками переправилась на северный берег.
Я стою у моста и без конца повторяю:
- Скорее! Шире шаг! Скорее!
Как ни велика опасность, бойцы не удержались от соблазна. Гимнастерки набиты горохом. Крестьянки суют им в руки лук, чеснок...
Закончить переход затемно не удалось.
Немцы,
размещавшиеся на восточной окраине села, почуяли неладное,
зашевелились. Мы услышали шум моторов. Что делать? Ждать, пока
гитлеровцы атакуют нас? Ни в коем случае!
Рота Петрова первой открывает огонь по вражеским машинам.
Тем временем ездовые погоняют заупрямившихся лошадей. Настил так и пляшет, так и скрипит под копытами.
На прощанье я обнял бригадира.
- Великое спасибо!
Солнце
поднялось из-за села. Самолет на бреющем полете мелькнул над головами, и
тень его запрыгала по деревьям. Замыкающая рота скрылась в лесу.
Однако отдыхать опять не пришлось. Со стороны Городницы уже двигалась немецкая пехота.
Надо уносить ноги, искать убежище на севере, в Пинских болотах.
Чтобы
сохранить отряды, необходимо увеличить темпы. Но это невозможно
физически. Голод, цинга, дизентерия, раны, нарывы обескровили,
обессилили людей. Многие не в состоянии преодолеть сонливость
На командирском совещании с согласия Новикова решаем ликвидировать обоз. Но много ли мяса на костях у одров?
Вот
в этом месте, где был ликвидирован "обоз Поппеля" и были зарыты в земле
все те самые ценные предметы из числа военного и другого имущества
разрозненных воинских частей, партийных и госуд. организаций прибавься к
группе Попеля, которые они пытались вывезти из окружения!
"И
ни одного дня – без боя. Особенно достается разведчикам. Петренко уже
не читает нотации Гартману, и Петя уже не похож на лихого, беззаботного
мальчишку.
Политработники, командиры, получив ранение, не идут к
доктору Калинину. Контуженный Курепин – правая рука Сытника. Боженко с
простреленным плечом прикрывал отход группы бойцов, наскочившей на
засаду.
Чувство нарастающей опасности сплотило отряды. Особенно начальствующий состав.
А идти становилось все труднее и труднее. Перед нами простиралось заросшее хвощом и камышом непроходимое болото.
Был
объявлен привал. Но я не представлял себе, когда и как он кончится. В
ногах у меня лежала темная от воды, с налипшей тиной палка в рост
человека. Ею Сытник мерил болото, к которому мы прижаты.
Появился Петренко с древним, едва передвигающим ноги стариком.
- Товарищ бригадный комиссар, знакомьтесь с папашей. В ту войну был ратником второго разряда и теперь родине послужить хочет.
Старик зарос. Седые волосы, выбиваясь из-под картуза, переходят в бороду. Глаза прячутся под густыми бровями.
- Какой из меня солдат? Стар. Вся жизнь в лесах и болотах прошла.
- Работал в лесничестве, – поясняет Петренко. – Должен знать тут все тропинки.
Не однажды выручали нас вот такие деды. Не поможет ли и этот? Неужели нет какого-нибудь пути через болота?
- Пути-дороги нет. Это я как перед иконой говорю, – неторопливо рассуждает старик. – Но случай був.
- Какой случай? – не терпится мне. Немцы могут появиться вот-вот.
-
А такой, – дед наклонил голову набок. – В тридцать шестом роци двое
прошли. Поручательство дать не можу. Желаете, пойдем. Я свое так и так
отжил...
Старик поднял палку, которая валялась у меня в ногах. Травой вытер с нее тину.
Сборы были недолги. Раненых положили на волокуши и тронулись.
С арьергардной ротой Карапетяна остался и Боженко. Сам попросился. У роты две пушки. Третья – в голове, вместе со стариком.
Как
он находит дорогу, как выбирает кочки, непостижимо. Непроходимое по
всем признакам болото мы преодолели легче, чем иные проходимые.
Чем отблагодарить деда за все, что он для нас сделал? Заикнулись о деньгах, но старик замахал руками.
"Освободившись от преследователей, мы углубились в лесную глушь.
На
командирском совещании встал вопрос: что делать дальше? Басаргин
считал, что нужно отказаться от мысли о соединении с Красной Армией.
- Передохнем немного, наберемся сил и будем воевать как партизанский отряд.
В
этом были свои резоны. Однако не верилось, что фронт далеко, - ведь
Киев в наших руках. Надо предпринять новые попытки связаться с войсками.
Так считали мы с Новиковым, и большинство командиров склонялось на нашу
сторону.
Сошлись на том, что отправим разведчиков в
Белокоровичи, до которых оставалось менее двадцати километров. Когда они
вернутся, окончательно решим судьбу отрядов.
Разведчиков ждали к вечеру. Но миновала ночь, они не появились. Больше всех нервничал Петренко.
-
Не иначе, Петька что-нибудь затеял... Около двенадцати прозвучало
"Станови-и-и-сь!". Вдруг все насторожились. До слуха донесся конский
топот. Мы отвыкли от лошадей. Последняя, которая запрягалась в повозку
Новикова, была убита перед маршем через болота. Полковника с гноившейся
раной тащили на волокуше.
Из-за поворота на оседланной лошади выскочил сержант Андреев. Он что-то кричал, размахивал руками. Спрыгнул, достал кисет.
-
Махорка, братцы. Советская. Налетай, закуривай... Советская махорка,
гладкий конь под седлом, сияющая физиономия – все это совершенно
необычно для нас.
- Может быть, все-таки доложите, товарищ сержант? – строго спрашивает Петренко.
- Конечно, доложу, а как же... Да чего тут докладывать? Наши.
- Где наши?
- В Белокоровичах. Пограничники. Все чистые, красивые, ни одного с бородой. Нас задержали. Говорят: на бандитов похожи.
- Где воентехник?
- Сейчас приедет. На машине. С пограничным начальником.
Вокруг счастливцев, которые успели закурить, толпа. Каждую цигарку тянет целый взвод.
Подъезжает
полуторка. Из кабины выходит майор в зеленой фуражке. Отутюжена
гимнастерка, блестят сапоги, скрипят ремни. Рядом с ним выпрыгнувший из
кузова оборванец Гартман. У Пети мальчишески азартно сверкают глаза...
Как
сквозь туман, проходят передо мной роты. Истрепанные гимнастерки,
рваные комбинезоны, обгоревшие шинели, немецкие кителя без правого
рукава. Кто с трехлинейкой, кто с автоматом, кто с парабеллумом. Многие
опираются на палки и самодельные костыли. Артиллеристы тянут на, лямках,
подталкивают за станины пушки.
Отряд совершает последний марш. Марш на соединение и Красной Армией'.
Два стареньких, отживших свой век паровозика, надрываясь, тянут состав. Усыпляя, стучат на стыках вагоны.
Через Чернигов идем на Киев. Короткие остановки. Старшины забирают продукты. И снова гудят паровозики."
Но пока "группа Попеля" пряталась по лесам, отходя с боями на Восток,
по состоянию на конец июня 1941 г. расположение войск РККА, скопившихся в
районе г. Славута было критическим.
Они уже были сильно
обескровлены в ходе неудачного контрнаступления на Дубно и Ровно,
потеряли до половины личного состава и почти всю бронетехнику.
Но тем не менее пытались держать оборону.
И
вот следы их пребывания в районе г. Славуты тоже могут встретится
поисковым группам Поэтому я и далее опишу минимально необходимою для
составления поисковых планов информацию.
"На севере в районе г. Гощи оборонялись:40 и 43 тд 19 мк
Ниже
на юг вплоть до границ г. Острога оборону занимала 228 сд и район г.
Славуты и его окрестностей приходился как раз на тылы этой дивизии!
В окрестностях Острога уже занятом немецкими войсками оборонилась 109 мд
На этом активное сопротивление воск РККА закончилось и началось быстрое и разрозненное отступление!
В
итоге если посмотреть на вот эту карту, немцы 2 июля 1941 г. как раз из
районе Славуты-Шепетовки силами войск 1 т.г. наносят удар и уже 7 июля
берут штурмом г. Житомир, а 14 июля выходят на подступы к г. Киеву.
Но нас Киевская оборонительная операция не интересует.
И
сейчас нам пора заняться выяснение всех обстоятельств что сталось к
подразделениями 228 сд оборонившимися в районе Славуты и Шепетовки?
Дивизией командовали:
- Ильин Александр Михайлович (14.03.1941 – 01.08.1941), полковник;
- Чернов Виктор Георгиевич (02.08.1941 – 01.10.1941), полковник (1. 5. 1899 – 17. 3. 1945гг.
В состав 228 дивизии 1-го формирования входили:
767, 795 и 799 стрелковый полк,
669 артиллерийский полк,
366 гаубичный артиллерийский полк,
10 отдельный истребительно-противотанковый дивизион,
9 отдельный зенитный артиллерийский дивизион,
304 разведывательный батальон,
383 саперный батальон,
605 отдельный батальон связи,
378 медико-санитарный батальон,
324 взвод дегазации,
701 автотранспортный батальон,
485 полевая хлебопекарня,
659 полевая почтовая станция,
531 полевая касса Госбанка.
Из описания боевых действий 228 сд.
"К
утру 25 июня части дивизии вышли в заданный район и, ворвавшись в
Дубно, Муравицу и Млинов, завязали бой с немецким десантом и "местными
фашистскими отрядами".
К исходу дня немцам удалось вытеснить
бойцов дивизии из указанных населённых пунктов. В ночь на 26 число они
предприняли новую атаку, в результате которой 767 сп смог захватить
Млинов и Муравицу, однако во второй половине дня он вновь был выбит
противником из занятых сёл. 799 сп, атаковавший Дубно, не смог выполнить
задачу и потерял при этом до одной роты личного состава.
27 июня в связи с высадкой немцами десантов в Ровно и Мизоче оказалась в полукольце.
Не имея связи с командованием с 25 числа, она была вынуждена начать отход на Жорнов и Здолбунов.
В
результате отступления она потеряла всю гаубичную и лёгкую дивизионную
артиллерию, миномёты, половину станковых пулемётов и до 50 % личного
состава.
В 799 сп потери доходили до 75 % бойцов. Помимо этого,
дивизия утратила всё штабное имущество, средства связи, полковую и
батальонную артиллерию.
В Здолбунове дивизии не удалось пополнить запас боеприпасов, поэтому она начала отход на рубеж Гоща – Острог.
30 июня 795 сп перешёл р. Горынь в районе с. Вильгор и занял обороны на участке Завызов – Григоровка.
767 сп отошёл в лес севернее Славуты, 799 сп в район Аннополя.
Медсанбат
и автотранспортный батальон дивизии оторвался от остальной дивизии и во
время следования через Шепетовку был направлен военным комендантом в
Житомир.
1 июля в Шепетовке начальнику I отделения штаба дивизии
майору Иванченко было приказано из штаба фронта собрать разрозненные
части дивизии и сосредоточить их у Новограда-Волынского в
Александровском лагере.
К исходу дня ему удалось установить связь
со всеми подразделениями дивизии, кроме медсанбата, оаб и осб, который
ранее был направлен в распоряжение Новоград-Волынского Ура.
2 июля комдив отдал приказ всем частям сосредоточиться в районе Аннополя, но выполнить приказ они не успели.
795 сп, прикрывавший р. Горынь на участке Завызов – Могиляны, не выдержал напора немцев и отошёл на Аннополь, затем на Берездов.
799
сп, потеряв под Берездовым до батальона личного состава, оказался в
полукольце, в результате чего был вынужден отойти на Новоград-Волынский,
не дожидаясь подхода остальных частей дивизии.
Подходившие к
Аннополю остальные части дивизии наткнулись у Берездова на противника и,
уклонившись от боя, ушли в район Новоград-Волынского, за исключением
795 сп, двинувшегося в направлении Мархлевска, осб, ушедшего в
неизвестном направлении, 366 гап и 669 лап, которые направились на
формирование в Бровары".
http://alatas.livejournal.com/29733.html
Немцы оккупировали г. Славуту 7 июля 1941 года, а освобождена она была Красной Армией 15 января 1944 года.
И как надеюсь убедились читатели, что особых военных тайн в землях вокруг г. Славуты не сокрыто.
Но
тем не менее особый интерес составляет поиск сейфов "группы Поппеля"
зарытых в овраге под г. Дубно! Ведь их то еще никто не пытался отыскать!
А
в них как раз и могут быть золотовалютные ценности, секретные документы
советского командования и другие ценные предметы времен ВОВ
пользующиеся большим спросом у коллекционеров.
И связи с этими,
вновь открывшимися данными у сотрудников НВФ "Танаис" есть новый объект
поисков, а о их результатах, нас читателей надеюсь проинформирует
журналист В.Тригуб.
